Kurosawa's Visions of Shakespeare

#Shakespeare #Kurosawa Интересная рецензия на фильм Акира Куросавы "Трон в крови", вдохновленный "Макбетом" Шекспира. 

Куросава: интерпретация Шекспира

Автор: А. Б. Шмидт
Перевод: Елизавета И.

Read in English: http://genius.com/A-b-schmidt-kurosawas-visions-of-shakespeare-annotated

В "Макбете" издания The Oxford Shakespeare Николас Брук обращает внимание на различные проблемы, связанные с постановкой пьесы на сцене. Естественно, трудности, связанные с постановкой пьесы, относятся и к созданию фильма по произведению. Тем не менее, Акира Куросава сумел перенести сюжет «Макбета» в феодальную Японию в своём фильме 1957 года "Трон в крови"; существовало не так много таких почитаемых режиссёров, как Куросава (Джон Форд и Ясудзиро Одзу, наверное, единственные настолько же известные), что делает его версию "Макбета" объектом особого интереса.

Перемещение пьесы из Шотландии в феодальную Японию не вызывает особенно сильного несоответствия, за исключением изменения имён персонажей, сделанного для удобства. Вместо этого я бы предпочёл сфокусироваться на том, что именно Куросава изменяет, каким традициям следует в своём «Макбете», и как это влияет на общий эффект кинокартины. Николас Брук утверждает, что «Макбет» "во всех своих существенных аспектах является драмой в стиле барокко" и перед тем, как продолжить освещать различные проблематичные иллюзии пьесы, подчёркивает, что «весь театр, так или иначе, зависит от иллюзии». Я цитирую Брука по двум причинам: во-первых, его список проблемных иллюзий обеспечивает полезный плацдарм для рассмотрения «Трона в крови»; во-вторых, и это самое важное, он посредством своего языка и всей работы в целом указывает на то, что «Макбет» может быть истолкован, прочитан и представлен огромным количеством способов, которые выводят на первый план различные темы. Брук должен изложить свою точку зрения в предисловии к пьесе ― задача, которую другие редакторы The Oxford Shakespeare нечасто ставят перед собой ― потому что «Макбет» приветствует изменчивость и разнородность толкований. «Трон в крови» ― несмотря на вольности в отношении оригинального текста ― интригующее и состоятельное прочтение «Макбета».

Акира Куросава обходится со многими из названных Бруком проблематичных иллюзий очень уверенно, создавая для "Трона в крови" надёжную структуру, которая не позволяет фильму запутаться и споткнуться. Это умение режиссёра стоит отметить, потому что во многом благодаря ему "Трон в крови" стал одной из наиболее успешных и признанных современных постановок Шекспира, так как мастерство Куросавы остаётся незаметным для среднего зрителя. Фильм сделан настолько хорошо, что внимание привлекает не то, как именно он сделан, а сама история. Фильм Куросавы работает благодаря деталям, требующим пристального внимания к тексту и комплексного подхода к его воплощению.

"Вашизу" Макбет - Тосиро Мифунэ - слева, и Мики, (Банко) - Акира Тубо - справа

Например, создание правдоподобных ночных сцен в кино стало возможно только сравнительно недавно - в 1957 году для получения картинки хорошего качества от оператора и осветителей требовалось особое мастерство. Отсутствие зернистости на картинке говорит о том, что Куросава, вероятно, пользовался плёнкой с пониженной светочувствительностью, а площадка была очень хорошо освещена. Кроме того, свет рассеянный, различные металлические отражающие детали одежды не бликуют, а декорации изображают туман и тёмные предметы. В результате сложно поверить, что дело происходит не глубокой ночью. хотя снимали скорее всего в середине дня. В случае "Трона в крови" речь буквально идёт о "темноте при свете дня", как это было бы и в шекспировском "Глобусе" - но поданной так хорошо, что это вовсе не является проблемой. В то же время в ответ на замечание Брука о "крайне зримом, но не видимом мире" используются тёмные ветки на переднем плане, заполнение площадки дымом (это создаёт "скалистый лес") и помещение на задний план изображений вроде горы черепов. Эти незаметные детали позволяют "Трону в крови" выполнять более сложную задачу. Создаваемая Куросавой прочная структура, как и бруковское "утверждение... что Макбет по всем значимым параметрам является барочной драмой", задаёт базовую линию фильма, прочтение, которое обуславливает нюансы.

Вещих Сестёр Куросава преображает так, что это одновременно упрощает и усложняет фильм. Три ведьмы превращены в одного персонажа, ясно видимого зрителю. Шекспировская пьеса оставляет облик ведьм неопределённым. Банко говорит:

Кто это?

Как жалок вид их и как дик наряд!

Они так отличаются от прочих

Жильцов земли, и все ж они на ней!

...

Вы – женщины,

но бороды на лицах

Как будто говорят нам о другом.

(пер. Б. Пастернака)

Первое появление призрака

Куросава не полностью принимает двусмысленность, предполагаемую шекспировским текстом. "Трон в крови" подчёркивает жуткую и сверхъестественную природу Вещих Сестёр в лице персонажа, которого я буду называть Духом. В определённом смысле Дух в "Троне" действует схожим образом с макбетовскими ведьмами: персонаж создан так, чтобы его пол был неясен, а вид - дик; он изрекает предсказания, которые двигают действие вперёд, и дразнит Макбета/Васидзу.

К тому же монохромный костюм и странный грим заставляют духа выглядеть существом потусторонним - что хорошо совпадает с общим смыслом отрывка из "Макбета".

Тем не менее, изменения, вносимые Куросавой в образ Духа по сравнению с Вещими сёстрами, оказывают серьёзное влияние на всю картину. У Шекспира ведьмы в первой сцене первого акта обмениваются банальными шутками (за исключением парадокса "Зло есть добро, добро есть зло", который, с точки зрения Брука, становится лейтмотивом всей пьесы) и не задерживаются на подмостках, вся их сцена длиной в двенадцать строк. В "Троне в крови" Дух при первом появлении находится в центре внимания камеры на протяжении примерно шести минут - необычно затянутая сцена по сравнению со всем фильмом, пьесой и кинематографическими стандартами вообще (эта сцена занимает примерно одну восемнадцатую фильма). Слова Духа не соотносятся со словами Вещих сестёр, его песня звучит скорее как вариация или медитация на тему знаменитого монолога Макбета в пятой сцене пятого акта.

Мы дни за днями шепчем: «Завтра, завтра»

Так тихими шагами жизнь ползет

К последней недописанной странице.

Оказывается, что все «вчера»

Нам сзади освещали путь к могиле.

Конец, конец, огарок догорел!

Жизнь – только тень, она – актер на сцене.

Сыграл свой час, побегал, пошумел –

И был таков. Жизнь – сказка в пересказе

Глупца. Она полна трескучих слов

И ничего не значит.

(пер. Б. Пастернака)

Дух поёт: (пунктуация автора статьи)

Странен мир

Зачем человек

живёт в этом мире?

Жизнь человека бессмысленна

как жизнь насекомого.

Ужасное безрассудство

таких страданий.

Человек живёт

не дольше цветка,

обречённый так скоро

стать протухшей плотью

Люди стремятся

всю свою жизнь

опалить свою плоть

огнём низменных желаний

отдавая себя во власть

Пяти Бедствиям Судьбы,

громоздя карму на карму.

Всё, что ждёт человека

в конце

в конце его мытарств,

это вонь гнилого мяса.

Оно ещё расцветёт

цветком с нежным запахом.

О, удивительна

жизнь Человека.

Удивительна.

Макбет и Дух, кажется (на первый взгляд), приходят к одному и тому же выводу: жизнь абсолютно бессмысленна. Но Макбет произносит свой монолог в самом конце, в то время как Дух в "Троне в крови" выдвигает эту идею жизни как бессмыслицы - "сказки в пересказе глупца", которая "ничего не значит" - на передний план. То, что эта идея бессмысленности жизни появляется в "Троне в крови" так рано, отбрасывает зловещие отсветы на всё действие фильма. Структура "Макбета" легко позволяет интерпретировать его как "сказку", полную "глупцов" - но это не так для "Трона в крови". Васидзу никогда не выглядит нелогичным - он нормальный человек со своими устремлениями, втянутый в ситуацию, которой не понимает. Предсказания Духа кажутся обещающими безопасность, Васидзу борется с внутренними противоречиями, и присутствие сверхъестественного вместе со стрессом делают появление призрака Мики и реакцию на это Васидзу вполне понятными. "Макбет" может бы прочитана таким образом, но Макбет - персонаж, меньше вызывающий симпатию и менее рациональный, отчасти просто из-за того, что зловещие тона появляются в пьесе позднее. Куросава вносит небольшое изменение, но оно серьёзно влияет на общую картину.

Дух также упоминает "пять бедствий судьбы", и это уже никак не соотносится с текстом "Макбета". Эти бедствия ни разу не названы в фильме, и Куросава нигде не объясняет эти строки. Но хотя тщательный поиск не привёл ни к какому чёткому ответу, все его направления (от обсуждений с фанатами фильма до прочёсывания цифровой библиотеки научных журналов JSTOR) так или иначе приводили меня к буддистской идее Пяти Заповедей. Они однозначно включают в себя запрет на убийство, воровство, ложь и прелюбодеяние, а вот пятая заповедь может звучать по-разному: это запрет на опьянение в буддизме или присвоение чего бы то ни было в джайнизме. В Японии распространена школа буддизма Чистой Земли, сильно отличающаяся от других направлений этой религии, что ставит мою идею под сомнение, так как я не смог найти формулировки Пяти Заповедей именно для буддизма Чистой Земли. Тем не менее, в песне Духа говорится, что людские неудачи происходят из-за уступок Пяти Бедствиям; Васидзу убивает, крадёт, напивается и лжёт на протяжении фильма, а Асадзи, вероятно совершает прелюбодеяние, хотя это и нельзя утверждать наверняка. "Макбет" и "Трон в крови", несомненно, являются назидательными историями, и то, что нарушение Пяти Заповедей приводит к получению стрелы в горло, отлично вписывается в мораль фильма, хотя доказать, что Дух имеет в виду именно Пять Заповедей, невозможно (по крайней мере, анализируя английские субтитры; может быть, кто-то смог бы сделать это, изучив японский текст фильма и особенности буддизма в Японии). Более того, из предположения, что Пять Бедствий - это нарушения Пяти Заповедей, следует, что две приведённые цитаты означают разные вещи. Макбет решает, что жизнь абсолютно бессмысленна, а песня Духа предполагает некоторую надежду для тех, кто делает правильный выбор. В "Макбете" гибель главного героя выглядит неизбежной - нет никакого способа предотвратить судьбу. "Трон в крови", возможно, подразумевает, что Васидзу мог бы избежать рока, если бы не "опалил плоть огнём низменных желаний" - осуждает его стремление к захвату традиционной патриархальной власти - и открывает возможности феминистического толкования "Макбета". Не ведьмы оказываются зловредной силой, вызывающей трагедию (легковесное, но допустимое прочтение "Макбета"), а вечное стремление к власти (символизируемой упомянутым в названии троном) приводит к беде (поэтому трон в крови).

Но я бы предпочёл не рассматривать фильм как отрицание патриархальности, а сфокусировать внимание на другой значимой теме, связанной с сопоставлением "Макбета" и "Трона в крови", к которой я теперь перейду - на языке. Куросава не пытается напрямую скопировать язык Шекспира, и я оставил эту тему напоследок не случайно – потому что Куросава, на мой взгляд, справляется передать ощущение от "Макбета" (подразумевая под этим особенно впечатление одновременно стройности и податливости сюжета и его фантастических, потусторонних элементов), хотя не использует ни текст, ни место и время действия пьесы. Полное раскрытие этой темы потребовало бы отдельной статьи, но ни одна статья об этих пьесе и фильме не будет полной без упоминаниях двух аспектов "Трона в крови", которые выполняют ту же функцию, что шекспировский язык, не используя его: это леди Макбет/Асадзи и ритм фильма. Слова леди Макбет "Пусть женщина умрет во мне" (акт 1, сцена 5, стих 40) Брук трактует как отказ скорее от человечности, чем именно от женственности Леди Макбет просит сделать её не-человеком. Асадзи никогда не говорит такого, но она и не выглядит как человек. Асадзи передаёт нюансы образа не только через речь, но через всё своё поведение. Эта роль исполнена в очень стилизованной манере, с точными, нечеловеческими движениями, а грим превращает её лицо в белое пятно. Она похожа на призрака и производит странное, нечеловеческое впечатление.

Исузу Ямада - леди Макбет

Ритм "Трона в крови" также играет ключевую роль в передаче атмосферы "Макбета". Сцены в фильме или длинные, медлительные, спокойные или стремительные, беспорядочные, полные какофонии насилия.

Жуткие обертоны "Макбета" передают резкие переходы от ёмких упорядоченных сцен к пронизывающим их странным, кажущимся едва ли не чужеродными, но на самом деле ключевым для пьесы. Я говорю об Асадзи и ритме фильма вместе, потому что эксцентричное исполнение Ямада играет важную роль в ритмике фильма. Её неподвижность или странные движения часто перемежаются с действием - создавая причудливую смесь, замедляющую сцены, которые иначе были бы быстрыми и жестокими. Я обнаружил тот же эффект в "Макбете", но это было не очевидно, когда я читал пьесу. Казалось, всё должно быть быстро и коротко - но это не так. "Трон в крови" добивается этого эффекта методами. которые я могу объяснить: тщательное исполнение и точный монтаж.

Конечно, "Трон в крови" предлагает только одно возможное прочтение "Макбета", и есть множество других. Кроме того, фильм содержит множество других тем, потенциально достойных рассмотрения, которые я не затрагиваю. Например, то, как фильм отбрасывает одержимость Макбета мыслью о лесе. Или исполнение Тосиро Мифуне роли Васидзу.

Результат переноса действия из Шотландии в феодальную Японию. Влияние на Куросаву театра но. Элегантные решения в фильме. Второе появление Духа. Полностью феминистическое прочтение обоих произведений. Более пристальное сравнение внутреннего конфликта у Макбета и Васидзу дало бы интересные результаты. Как бы то ни было, лично я всё ещё вижу необъяснимые моменты и в "Макбете", и в "Троне в крови" и считаю, что сравнение пьесы и фильма может серьёзно помочь в решении этих загадок. Куросава демонстрирует важность мелких деталей, которые часто остаются незамеченными, но являются основой для полного понимания "Макбета" (скорее, чем фрагментарный анализ). "Трон в крови" ставит вопрос, зачем в "Макбете" так много деревьев и являются ли Вещие Сёстры чем-то большим, чем просто щепотка мистики (если Дух делает нечто большее, чем просто добавляет её, вспомним о Пяти Бедствиях). Асадзи помогает мне разрешить загадку леди Макбет, а странный ритм "Макбета" причудливым образом обретает смысл, когда видишь эффект необычной ритмики "Трона в крови" – вместо того чтобы спрашивать, почему некоторые сцены выбиваются из ясной структуры в целом стройной пьесы, я бы предложил подумать об эффекте сопоставления. "Трон в крови" заставил меня по-новому взглянуть на "Макбета", а это, пожалуй, лучшее, чего может добиться любая интерпретация или переделка.