David Tennant Resuscitates Shakespeare in Brooklyn. Observer Culture, 7 апреля, 2016 | Перевод на русский язык

Дэвид Теннант воскрешает Шекспира в Бруклине



Не вошедшее в основное интервью: http://www.david-tennant-news.com/exclusive-interview-outtakes-pix-from/

Впервые опубликован: http://vk.com/page-64483458_50853820

Photo: Emily Assiran for Observer

Через две недели мир отметит 400-летие со дня смерти Уильяма Шекспира. Каждому, кто удивляется, почему его пьесы до сих пор ставят, нужно запрыгнуть в поезд 4/5 до станции Невинс, и увидеть, как слова, которым сотни лет (об историческом событии, которому было уже пара сотен лет к тому времени, когда Шекспир написал пьесу), сверкают в Бруклине, с почти Нострадамусовкой пророческой точностью передавая современное хрупкое состояние геополитики. 

Первый король цикла “King and Country” Королевской Шекспировской Компании, состоящего из четырех произведений, идущих в BAM до 1 мая, Дэвид Теннант — возможно, лучший актер своего поколения и, несомненно, лучший Доктор — блестяще оживляет на сцене Ричарда II. Образ нерешительного, капризного и совершенно обреченного слабого человека превращается, благодаря мастерству мистера Теннанта, в многослойный, сложный портрет. Самая лучшая сцена в блестяще поставленном, многословном и полностью стихотворном трехчасовом шедевре – это почти беззвучный эпизод с участием короля и одного из немногих лордов, оставшихся верными ему, несмотря на его деспотические (и неверные) решения и повышение налогов. Король, в парике в стиле "Фрэмптон Жив" ( *Frampton Comes Alive. Прим.: Питер Фрэмптон – длинноволосый британский рок-музыкант, в 1976 г. выпустил альбом с одноименным названием.) страстно целует молодого красавчика герцога Омерля, нежно касаясь его лица, даже несмотря на то, что его кузен Генрих Болингброк (который станет Генрихом IV) со своей армией бунтовщиков уже окружает их. 

Это несколько неожиданный момент для фанатов мистера Теннанта, который стал широко известен телезрителям благодаря таким восхитительным ролям как Десятый Доктор; контролирующий разум злодей Килгрейв в «Джессике Джонс» Marvel и измученный переживаниями старший детектив в драме на ITV «Бродчерч». Мистер Теннант с значительной помощью идеальных партнеров по сцене (особенно Джаспера Бриттона в роли Болингброка) и текста, который так роскошен (самое большое его чудо в том, что это одна из «малых» пьес Шекспира) умудряется вызывать щемящее сердце сочувствие (и даже находить много юмора, например, когда он дразнит кузена, покачивая перед его носом короной в сцене низложения) к такому крайне испорченному герою. 

Во время долгого разговора с Observer в Бруклине этот энергичный, худой шотландец держал кружку кофе Старбакс с надписью «Дэвид» и рассказывал о героях и злодеях, о Шекспире и многом другом. 

– Что приносит вам больше удовлетворения – играть положительных героев, злодеев или более неоднозначные роли, такие как Алек Харди в «Бродчерче», где у хорошего человека было тяжелое прошлое? 

ДТ: Я думаю, важны оттенки серого, не так ли? Именно внутренние конфликты персонажей делают их интересными, независимо от того, воспринимают ли их зрители как хороших или плохих людей. Это почти не важно, к счастью. Ты просто пытаешься осознать, что ни один человек не может быть только добрым или только злым. Мне кажется, мы все состоим из такой кучи противоречивых идей. Причины, заставляющие нас что-то делать, далеко не ограничиваются только моральными принципами… и люди испорчены, капризны, и я думаю, именно это самое интересное – когда персонажу немного трудновато дать определение. 

– И при этом есть много актеров, которые остаются собой, кого бы они ни играли. Даже такие великие актеры, как Клинт Иствуд: если он появляется в кино, он играет Клинта Иствуда. А ваши персонажи очень отличаются один от другого. Вы до крайности разный в «Муже политика» и в «Бродчерче». 


ДТ: Ну, мне очень приятно слышать такое от вас. Это определенно то, к чему я стремился еще со времен учебы в театральном. Становясь старше, я чувствую, что это становится почти путешествием назад к своей собственной сущности. Иногда может отвлекать – в частности так было со мной в ранние годы – когда ты пытаешься быть страшно разным и как бы меняться внешне. А на самом деле, персонажи оказываются наиболее интересными, когда в них виднеются вкрапления тебя самого, как мне кажется. Но да, вместе с тем ты пытаешься выточить их, изобразить их настолько живыми, насколько можно. Не думаю, что я ставлю себе задачу делать каждого персонажа как можно более отличным от того, что я играл раньше. Просто пытаешься соответствовать предлагаемым обстоятельствам, какими бы они ни были. Поэтому, разумеется, Ричард II будет не таким, как Алек Харди. Они находятся в совершенно разных ситуациях. У них очень разное мировоззрение. Так что, наверное, если у меня и есть метод, я, на самом деле, об этом не знаю и не знаю, какой он, задача просто в том, чтобы быть верным тому, какой… какова правда этого персонажа. Об этом трудно говорить, да? Слова сразу же начинают звучать ужасно пафосно. 

– Итак, если выбирать между «Доктором Кто», «Джессикой Джонс» и Шекспировскими пьесами – самыми крупными франшизами в истории… Чей фандом более всего безумно одержим тем, что он любит? 

ДТ: Наверное, самый… конечно, если речь идет обо мне, самыми увлеченными будут фанаты «Доктора Кто», но все-таки, полагаю, это из-за того, что это сериал, с которым я был сильнее всего связан, так как несколько лет играл там главного героя. Но я бы определенно не стал бы использовать слово «безумный». Приятно быть лицом чего-то такого. Этот сериал много значит для многих людей, и люди им страстно увлекаются. И такими же могут быть, разумеется, и фанаты «Гарри Поттера». Полагаю, я, конечно же, скорее на периферии его, так как появился всего лишь в эпизоде, но, я думаю, вы понимаете, как это бывает с увлечениями, с тем, чем занимаешься в свободное время: я отлично понимаю такие фандомы, потому что сам там был. Это для меня даже более объяснимо, чем фанаты спорта. 

– Побывав на конвентах и подобных мероприятиях, я стал с настоящей любовью и теплотой относиться к этим людям, особенно к тем, кто чувствует себя немного изгоями в повседневной жизни, а здесь попадают к единомышленникам. 

ДТ: И в этом есть огромная радость, несомненно, в чувстве равенства. 


- Одна из моих любимых серий в «Докторе Кто» – «Полночь». Она очень похожа на пьесу. 

ДТ: Одной из вечных прелестей «Доктора Кто» было то, что мы снимали 14 серий в год и спешл к сезону, и поэтому какое-то время спустя при такой продолжительности сериала ты ждал, что типы историй начнут повторяться, но этого никогда не случалось. Должно быть, из-за великолепной центральной идеи. Надо признать, что причина, по которой сериал идет уже невероятные 50 лет, состоит в том, что в его основе лежит очень умная, гениальная идея. Но дело было также и в гениальности Расселла Т. Дэвиса, который был шоураннером сериала в мое время. Он постоянно находил новые места, в которые можно отправить персонажей, так что даже если в конце каждой истории был элемент возвращения, он никогда не ощущался так, будто ты дважды рассказываешь одну и ту же историю. И вы правы, что-нибудь вроде «Полночи», которая была уже ближе к концу нашего пребывания в сериале, требовало совершенно особенного подхода и уникальности, почти как съемка пьесы в одних декорациях. Мне кажется, это был гениальный ход. 

– Многие актеры, игравшие там, например, мальчишка-подросток, потом сделали прекрасную карьеру. 

ДТ: Он много лет играл Мерлина, Колин Морган. У нас была большая текучка в актерском составе «Доктора Кто», но нам очень повезло с приглашенными актерами: Кэри Маллиган, Фелисити Джонс, Эндрю Гарфилд, Колин Морган. Через нас прошел длинный список людей, которые затем сыграли главные роли в своих фильмах. 

– Как вы думаете, почему американская версия «Бродчерча» (под названием «Грейспойнт», где тоже играл Дэвид Теннант вместе с великолепной Анной Ганн) как-то не имела здесь успеха? 

ДТ: Может быть, это урок о том, как сегодня работает телевидение. Дни, когда зрители не знали об успешном сериале, снятом за океаном, видимо, прошли. 

– Кстати, вы сыграли в этом свою роль. Вы заметили разницу в живом театре, между реакцией американцев и реакцией британцев? 

ДТ: Здесь очень тепло принимают, и перед таким зрителем приятно играть. Ты по-настоящему чувствуешь зрителей, которые готовы проглотить пьесу. Тут необыкновенный зал. 


– Кажется, вы возвращаетесь к этой роли уже во второй раз. 

ДТ: Да. Мы начали работать над пьесой в 2013 году, сыграли ее в Стратфорде, а затем сразу в Барбикане, в Лондоне. А потом, в начале этого года, мы возродили ее в Барбикане. 

– Я вижу, что у вас на кружке написано «Дэвид». Когда вы заходите в Старбакс и заказываете себе латте или что-то еще и говорите, что вас зовут Дэвид, вы слышите в ответ: «О, боже мой!» 

ДТ: Иногда бывает, а иногда ты никто. Я правда стараюсь жить повседневной жизнью относительно анонимно, как бы слегка маскируясь. Здесь меня реже узнают, чем дома, хотя у меня уже нет той анонимности, которой я раньше наслаждался в Штатах, и, конечно, это палка о двух концах. Я как бы стараюсь не позволять этому слишком управлять моей жизнью. Стараюсь жить настолько нормально, насколько можно. 

– Я вообще-то как раз хотел спросить вас об этом, потому что, похоже, вы очень стараетесь быть обычным, вплоть до того, что BBC сделала официальное заявление о том, что ни один из аккаунтов в Twitter не является настоящим. То, что вас нет в социальных сетях – это тоже одна из попыток вести нормальную жизнь? 

ДТ: Отчасти это так, да. А отчасти потому, что я правда не понимаю, зачем людям социальные сети. Я понимаю, что я отстаю, но мне не нравится, что человека всегда можно выследить. Это представление о том, что если что-то происходит сейчас, люди лезут в twitter других людей, чтобы узнать их мнение. И так это становится новостью. Нечто случилось так-то и так-то, говорится в twitter’e. Не думаю, что я бы осмелился делать выводы, но потом: если ничего не сказать, это будет равносильно отказу от комментариев. Я просто хочу полностью избежать этого мира, на самом деле. Уверен, я многое упускаю во многих смыслах, но да, я просто правда не чувствую в этом потребности. Мне очень нравится пользоваться некоторой анонимностью, и, я думаю, я всегда буду соблюдать баланс; потому что, разумеется, от тебя, как от актера ожидают того, чем мы занимаемся сейчас, ты должен бывать во многих местах самим собой, и часто это весело, понимаете. Но в то же время, мне кажется, капелька таинственности очень полезна актеру. 

– Возвращаясь к Шекспиру. Я так ценю то, что делает RSC, чтобы донести его до новых зрителей. Вы – член совета директоров, не просто член труппы. Сильно ощущается, что Шекспир для американских детей умирает, и что из-за целых культурных войн становится трудно научить кого-то тому, что было 400 лет назад. Как вы думаете, чему американские дети могут научиться у писателя, который умер давным-давно? 

ДТ: Ну, мне кажется, мы все понимаем, что в этих произведениях есть вещи, которые рассказывают о состоянии человека так, что мы никогда не скажем лучше. Там есть вещи, которые дают нам увидеть что-то изнутри. Я не хочу сказать, что они дают полное представление о культуре. Я считаю, что это только часть, и нам нужны и современные голоса, нужны разные голоса, все это тоже нужно. Но есть нечто, из-за чего как нация, как человеческая раса, мы постоянно возвращаемся к Шекспиру. Он пережил 400 лет, и поэтому люди все еще приходили сюда, а не потому что их им насильно кормили. Люди заполняют театры, чтобы увидеть эти пьесы, не без причины, поэтому должно быть что-то достойное внимания, потому что очевидно, что поколение за поколением люди что-то в них находят. 
Ну, а в отношении того, как научить этому детей: есть люди, гораздо более компетентные в этом, чем я, но мне кажется, стоит попытаться, потому что, несомненно, когда эти произведения воздействуют, они воздействуют на человека на очень глубоком уровне. В этих словах заключена алхимия, и, когда они начинают сверкать у вас в уме – это волшебно. Не думаю, что я могу говорить вам, как надо учить детей, но я надеюсь, что мы все-таки будем пытаться. 

– Мне показалось, что ваша роль Килгрейва была очень похожа на роль Доктора, но это две стороны медали, как если бы Доктор стал очень, очень плохим. Вы использовали что-нибудь из опыта «Доктор Кто» в «Джессике Джонс»? 

ДТ: Сознательно – нет, но уверен, что есть совпадения. Я хочу сказать, конечно, у него, возможно, есть способности и есть озорство, и в этом, наверное, сходные черты, хотя, как вы и сказали, они используют их очень по-разному. Мне кажется, в каком-то смысле, в них обоих есть какие-то детские качества. Я думаю, в случае с Килгрейвом это отчасти из-за того, что его разум был разрушен из-за того, что с ним сделали его родители, и из-за той невероятной силы, которая стала для него бременем или барьером, не позволившим ему вырасти полноценным человеком. 



– Вы сказали, «разрушен»? 

ДТ: Разрушен, да. Искалечен, уничтожен. 

– У Килгрейва есть реплика, в которой он критикует Джессику, говоря: «Я буду держаться от тебя так далеко, как только смогу, а ты вернешься к своей заурядной и убогой жизни», и при этом сам Килгрейв – зауряден. У него есть его сила, и он использует ее, чтобы преследовать бывшую девушку, как будто у него низкие амбиции. 

ДТ: Все так, потому что на самом деле, если отнять суперспособности – в нем это проявится. 

– Да. Контроль над разумом. 

Это и интересно в этом персонаже. Он предпочитает хорошие костюмы, огромные квартиры и ужины в хороших ресторанах, и любую женщину, которую захочет, и, конечно же, единственная женщина, которую он не может получить, сводит его с ума. Но да, власти над миром нет. Это его не интересует. Ему не интересно править и решать мировые проблемы: его интересует только удовольствие. У него очень узкая сфера интересов. 

– Итак, в финале Килгрейв умирает, но я просто не верю, что он исчез насовсем, итак, давайте подарим зрителям Нью-Йорка сенсацию: Есть ли хоть какой-нибудь шанс, что вы вернетесь в Нью-Йорк в следующем сезоне «Джессики Джонс»? 

ДТ: Следующий сезон «Джессики Джонс» нескоро, мне кажется, и я не знаю, сколько уже написано сценариев, так что я не смогу сказать ни о каких планах. Одна из прелестей вселенной Marvel в том, что это одна большая игровая площадка, и, хотя персонажи не обязательно появляются в других историях, ничто не может помешать Стражам Галактики приземлиться на Таймс-Сквер. Миры «Сорвиголовы», «Джессики Джонс» и, вероятно, «Кейджа» немного как бы более жесткие и мрачные, чем миры «Мстителей», пожалуй… 


– Я уже упоминал ранее «Крах» (The Fall). И в том, что вы играете Килгрейва как секс-символ – безумный, но все же очень привлекательный – есть некоторые общие гены с «Крахом». Это немного похоже на Джейми Дорнана в «Крахе», который делает худшее, что только можно себе представить, и все же он несомненно в каком-то извращенном смысле привлекателен для людей, которые смотрят сериал. 

ДТ: Мне льстит, что вы описываете меня таким образом. Я не собирался делать этого намеренно. То есть, я всегда носил хорошие костюмы и хорошую прическу. Но опять же, это немного туманная штука. Ты не пытаешься намеренно сыграть привлекательность или соблазнительность. Ты играешь персонажа от одной сцены к другой, и зритель воспринимает сумму этих сцен. Мне так кажется, так что не знаю. Есть в истории злодеи-искусители. Яго из таких. 

– Вы здесь, в Бруклине, играете в театре. Есть ли шанс, что когда-нибудь мы увидим вас в пьесе Артура Миллера или что вы сыграете шотландского Стэнли Ковальски? (*персонаж пьесы Т. Уильямса «Трамвай “Желание”») 

ДТ: Я бы очень этого хотел. Я большой поклонник Артура Миллера. Вообще-то вся эта ветвь американских реалистических пьес: Тенесси Уильямс, немного раньше – Юджин О’Нил – всегда меня очень привлекали. В начале моей работы в Dundee Rep на севере Шотландии я играл в пьесах «Долгий день уходит в ночь» (*Long Day’s Journey Into Night, Ю. О’Нил) и «Стеклянный зверинец» (*Glass Menagerie, Т. Уильямс), и я бы хотел сыграть что-нибудь из Артура Миллера. Я бы хотел сыграть, в «Тяжелом испытании» (*The Crucible) или, может быть, Вилли Ломена (*герой пьесы «Смерть коммивояжера», “Death of a salesman”) через несколько лет, что-нибудь такое. 

– Театр все еще жив. Меня поражает, что театры все еще полны людей. Телевизоры есть в каждом доме, и можно любой фильм достать мгновенно, и все же люди хотят сидеть с незнакомыми людьми и быть в театре. Отчего это так? 

ДТ: Да, и как бы, когда смотришь на кассовые сборы Бродвея или Вест-Энда, то замечаешь, что год от года их цифры колеблются, но их существование очень стабильное. Есть нечто в природе этого опыта, который притягивает толпы людей. То, что ты можешь получить только в этом живом переживании, потому что в этом зале и в этот вечер спектакль, который ты увидишь, будет не тем же самым спектаклем, который мы сыграли на прошлой неделе. В этом есть что-то чуть более затягивающее, наверное. Я считаю, что все эти способы рассказывания историй могут сосуществовать. Я думаю так, предсказывалось, что кино принесет смерть театру – не принесло. Предсказывалось, что телевидение принесет смерть кино – не принесло. Говорят, что потоковый сервис принесет смерть обычному телевидению – не несет. Они просто занимают каждый свою нишу. Мы все еще читаем книги. Мы все еще рассказываем истории. 

– Довольно странно, но даже для радио находится место: Moth и This American Life, и Serial. 

ДТ: Я как раз сейчас наверху слушал последний акт Serial . Жажда историй всегда будет, и если история хорошо рассказана, способ, которым это делается, не важен. 

– Я знаю, что вы фанат американских политических сериалов. Я должен задать вам вопрос о настоящей американской политике. Как мудрый человек, сыгравший во многих политических фильмах, что вы можете сказать о ваших впечатлениях о Берни Сандерсе и Дональде Трампе? 

ДТ: Ну, за этим интересно следить, потому что ты на самом деле не представляешь, что будет дальше. Если бы это не было так жизненно важно для всех нас, этим было бы легче наслаждаться. Я очень верю, что люди Америки примут правильное решение, потому что, если нет, то мы все окажемся в заднице. Это увлекательно. Я согласен, и каждый день приносит новые повороты, кто-нибудь скажет что-нибудь необыкновенное и… какие последствия это принесет? и даже наблюдение за соотношением делегатов становится похожим на спорт, не правда ли?


* * *

На прошедшей неделе Дэвид поговорил о своей карьере с главным редактором нью-йоркского «the Observer», Кеном Керсоном. Интервью длилось несколько часов, и оба мужчины явно поладили, о чем можно судить по готовой статье. Керсон хорошо ориентировался в карьере Теннанта и задавал глубокие и нестандартные вопросы, на которые таким же образом отвечал и Дэвид. В результате родилась одна из лучших статей о Дэвиде Теннанте за последнее время. ("Дэвид Теннант воскрешает Шекспира в Бруклине" – с переводом статьи можно ознакомиться в нашем разделе интервью) Для любого фаната этого талантливого и многогранного актера, это относится к разряду «не пропустить».



Благодаря Кену Керсону и «the Observer» у нас теперь есть некоторые выдержки из этого интервью, не попавшие в финальную редакцию статьи.

**Дэвид Теннант о «Ричарде II»**

В 2016 отмечается 400-летняя годовщина смерти Уильяма Шекспира. Как дань его творчеству в Королевской Шекспировской Компании родилось крупное театральное событие – «King and Country: Shakespeare’s Great Cycle of Kings». RSC организовала гастроли «Ричарда II», «Генриха IV ч.1 и ч.2» и «Генриха V» в нескольких частях света, начав с Америки, а затем продолжив в Китае. В данный момент Дэвид Теннант играет главную роль в «Ричарде II» в BAM Harvey Theater в Бруклине. 

Впервые Теннант выступил в роли Ричарда II в Стратфорде-на-Эйвоне и Лондоне в 2013 году. Эта отдельная постановка была первой для Грегори Дорана в качестве художественного руководителя RSC. Теннант и Доран повторно возродили свою совместную работу по случаю празднования годовщины. Хотя большая часть постановки и актерского состава осталась неизменной, были некоторые примечательные, но тонкие отличия в изображении Теннантом обреченного короля.

Observer: Не могли бы вы рассказать мне о том, как изменилась ваша игра в этой роли теперь, когда вы стали старше и опытней, и после того, как с вами произошли какие-то вещи?

ДТ: Знаете, трудно осознать, когда ты в самом центре всего этого, трудно быть объективным, верно, потому что, я думаю, любая роль, которую ты играешь в театре – это эволюционирующее творение, потому что каждый вечер она выходит немного по-другому. Между нашей первой постановкой этой пьесы и нынешней в Барбикане, у нас произошло немало изменений в актерском составе, и это влияет на все в целом, это уводит тебя в другие направления. У нас другой Болингброк. Другой Джон Гонт.

О: Просто великолепный подбор актеров, судя по тому, что они сделали.

ДТ: Да, замечательный, актерский состав был великолепен и в первый раз, но эти люди нашли другой подход к вещам. Они подают тебе реплики по-другому, и тебе приходится работать с этим, и это заставляет тебя мыслить иначе. Это заставляет тебя подходить… это меняет тактику, используемую твоим персонажем, относительно неуловимо, я думаю, потому что это до сих пор та же постановка по тексту, но ощущается как бы по-другому каждый вечер. И довольно трудно посреди этого всего вроде как оглянуться на 2013-й год и сказать, что же поменялось, что пошло дальше, и что взаимосвязано с моим личным путем, а что – с путем всей постановки.



**Дэвид Теннант об актерской работе и актерах**

Гамлет Марка Райланса 1989-го года произвел большое впечатление на Дэвида Теннанта: «Это изменило мою жизнь. Я был до того сражен, что вновь пошел посмотреть его в субботу днем, прежде чем они уехали. Потому что поверить не мог, до чего он был ярким и необычным». Райланс недавно получил Премию Академии за лучшую роль второго плана в «Шпионском мосте» и сыграл Томаса Кромвеля в «Волчьем зале».

О: Я знаю, что вы – поклонник Марка Райланса.

ДТ: Так и есть, да.

О: Не знаю, довелось ли вам увидеть «Nice Fish» (постановка Марка Райланса) здесь в Бруклине в прошлом месяце.

ДТ: Нет.

О: Она настолько отличается от «Wolf Hall», насколько это только возможно.

ДТ: Ясно, ясно.

О: Но, в итоге, в этом и заключается актерская работа, но это…

ДТ: Это так, но и не так, потому что, вы правы, некоторые люди в чем угодно бывают абсолютно сами собой. Они привносят в героя себя, и я не думаю, что от этого их мастерство становится меньше. В некотором смысле, даже больше.

О: Согласен. Рики Джервейс, на мой взгляд, потрясающий актер, и в то же время - уморительно смешной комедиант. И, несмотря на то, что ты можешь сказать, что это он играет этого совсем другого персонажа в этой новой передаче, Дерека, это до сих пор он, до сих пор Рики.

ДТ: Да. Ну, как Де Ниро, один из величайших актеров современности, который как бы привносит в персонажа себя, но от этого не становится менее убедительным. Я думаю, это… Если во мне что-то и изменилось по мере того, как я шел вперед, то именно благодаря тому, что я как бы отпустил себя немного, чтобы не чувствовать себя ограниченным какой-либо категорией, и, на самом деле, может, и есть что-то более интересное и более смелое в том, чтобы чуть больше открывать себя.

О: Одной из первых вещей, что я создал в качестве писателя в ранние девяностые, был некролог, посвященный Стелле Адлер.

ДТ: Ух ты.

О: Она придерживалась очень похожей на вашу точки зрения, отличавшейся от того, чему она учила большую часть своей карьеры: что идея полного ограничения себя не так уж необходима, и это не обязательно должно быть так сложно, как она говорила Марлону Брандо и остальным.

ДТ: Ну, я думаю, на самом деле, иногда может быть даже сложнее не делать этого, но ты тем больше раскрываешься, чем меньше у тебя вещей, за которые нужно прятаться.

О: Даже Роберт Де Ниро – который, вы абсолютно правы, всегда остается Робертом Де Ниро, независимо от того, смешной он или же просто стандартный суровый парень – тоже на это способен. Мне на ум приходит «King of Comedy», если вы его видели.

ДТ: Это правда. Это абсолютно верно, конечно же, и абсолютная правда в том, что, чем убедительнее это делаешь, тем больше это ощущается: что человек выражает себя, потому что не представляешь его иначе, чем как полностью цельную личность.

**Дэвид Теннант о Крисе Чибнелле**

Ранее в этом году БиБиСи объявила, что Крис Чибнелл станет шоураннером сериала «Доктор Кто» после ухода Стивена Моффата. Теннант хорошо знаком с Чибнеллом, креативной силой, стоящей за "Бродчерчем" и "Грейспойнтом". Впервые они поработали вместе в «Доктор Кто» над леденящим кровь эпизодом «42».

О: Вы работали с Крисом Чибнеллом над «Бродчерчем», верно, и над «Юнайтед»?

ДТ: Да. И над «Доктор Кто», на самом деле. Он писал к нему сценарий.

О: О, так он писал для него, ведь теперь он возглавит весь сериал.

ДТ: Да, это так.

О: Он станет новым Стивеном Моффатом или Расселом Дэвисом. Вы говорили с Крисом Чибнеллом о том, какое направление он возьмет для этого сериала?

ДТ: Только чтобы поздравить его, и он сказал: «Ты должен рассказать мне, как это делается», - как будто бы я знаю. Но, я хочу сказать, мы вновь начинаем съемки «Бродчерча», как только я вернусь из Нью-Йорка, так что, уверен, что буду видеть его чаще, но у него впереди еще длинная дорога до того, как он начнет. У него будет довольно долгий срок созревания.

О: Вы снимаете «Бродчерч» в природных декорациях?

ДТ: Именно так, да.

О: Вы видели что-нибудь из сценария?

ДТ: Нет. Он существует, или кое-что, по крайней мере, но мне еще его не показывали, нет.

**Дэвид Теннант о меняющемся мире телевидения**

Мир телевидения меняется. «Джессика Джонс», последний телевизионный сериал Дэвида Теннанта, целиком единовременно вышел на Netflix. The BBC iPlayer, Hulu и другие меняют наш подход к развлекательным просмотрам.

О: Так Netflix выпустил американский «Office», и британский «Office» как бы устарел.

ДТ: Именно, да, или же, в конечном итоге, они пишут очень разные типы шоу, и те как бы сосуществуют. Но, да, я подозреваю, потому что в ремейке «Бродчерча», в «Грейспойнт», мы бессовестным образом рассказали ту же самую историю, потому что там было нечто вроде математического расчета. Я думаю, крошечный процент американцев видел его по BBC America. Таким образом, оставалось 90 с чем-то процентов этой огромной нации, которым могла понравиться та же история, что и британцам, но, я думаю, определенно была телевизионная аудитория, которая видела британскую версию, и потому ощущала определенную антипатию к этой затее. Я думаю, умная публика может сейчас найти эти сериалы и будут их искать. Я подозреваю, этот проект, видимо, опоздал всего на пару лет, потому что «Грейспойнт» был великолепно сделанным сериалом.

О: Именно это я и собирался сказать, дело было не в самом сериале, который был очень хорош.

ДТ: Кто знает, и я надеюсь, что не разозлю никого из задействованных в нем людей, так его описывая, но мне интересно, да, в особенности, раз уж мы разделяем один и тот же язык, сериалы теперь легко блуждают туда-сюда между США и Великобританией. Я думаю, это по-настоящему самое увлекательное, но, возможно, дело просто в том, что «Грейспойнт» попал под этот перекрестный огонь, или что-то вроде того.

О: Вы создали сериал, на мой взгляд, типично британский, вроде «Бродчерча» или «Happy Valley», которые не похожи на искушенные лондонские шоу, но которые я просто обожаю.

ДТ: Да. Как и мы упиваемся вашими «Breaking Bad» и «Mad Men» и всем остальным, да.


Ссылки на все театральные интервью Дэвида Теннанта, Грегори Дорана, Энтони Шера и так далее тут: http://www.dtbooks.net/p/blog-page_24.html  

Комментарии

Отправить комментарий

Популярные сообщения