"Гамлет", акт 2, сцена 2. Разное исполнение монолога

Разное исполнение монолога Гамлета из второго акта O, what a rogue and peasant slave am I! Перевод Бориса Пастернака. Кеннет Брана, Ричард Бёртон, Дерек Джакоби, Дэвид Теннант и Джон Симм.

Now I am alone. O, what a rogue and peasant slave am I! Is it not monstrous that this player here, But in a fiction, in a dream of passion, Could force his soul so to his own conceit That from her working all his visage wann'd, Tears in his eyes, distraction in his aspect, A broken voice, and his whole function suiting With forms to his conceit? and all for nothing! For Hecuba! What's Hecuba to him, or he to Hecuba, That he should weep for her? What would he do, Had he the motive and the cue for passion That I have? He would drown the stage with tears And cleave the general ear with horrid speech, Make mad the guilty and appall the free, Confound the ignorant, and amaze indeed The very faculties of eyes and ears. Yet I, A dull and muddy-mettled rascal, peak, Like John-a-dreams, unpregnant of my cause, And can say nothing; no, not for a king, Upon whose property and most dear life A damn'd defeat was made. Am I a coward? Who calls me villain? breaks my pate across? Plucks off my beard, and blows it in my face? Tweaks me by the nose? gives me the lie i' the throat, As deep as to the lungs? who does me this? Ha! 'Swounds, I should take it: for it cannot be But I am pigeon-liver'd and lack gall To make oppression bitter, or ere this I should have fatted all the region kites With this slave's offal. Bloody, bawdy villain! Remorseless, treacherous, lecherous, kindless villain! O, vengeance! Why, what an ass am I! This is most brave, That I, the son of a dear father murder'd, Prompted to my revenge by heaven and hell, Must, like a whore, unpack my heart with words, And fall a-cursing, like a very drab, A stallion! Fie upon't! foh! About, my brain! Hum — I have heard That guilty creatures sitting at a play Have by the very cunning of the scene Been struck so to the soul that presently They have proclaim'd their malefactions; For murder, though it have no tongue, will speak With most miraculous organ. I'll have these players Play something like the murder of my father Before mine uncle. I'll observe his looks; I'll tent him to the quick. If he but blench, I know my course. The spirit that I have seen May be the devil, and the devil hath power To assume a pleasing shape; yea, and perhaps Out of my weakness and my melancholy, As he is very potent with such spirits, Abuses me to damn me. I'll have grounds More relative than this: the play's the thing Wherein I'll catch the conscience of the king.

Один я. Наконец-то! Какой же я холоп и негодяй! Не страшно ль, что актер проезжий этот В фантазии, для сочиненных чувств, Так подчинил мечте свое сознанье, Что сходит кровь со щек его, глаза Туманят слезы, замирает голос И облик каждой складкой говорит, Чем он живет! А для чего в итоге? Из-за Гекубы! Что он Гекубе? Что ему Гекуба? А он рыдает. Что он натворил, Будь у него такой же повод к мести, Как у меня? Он сцену б утопил В потоке слез, и оглушил бы речью, И свел бы виноватого с ума, Потряс бы правого, смутил невежду И изумил бы зрение и слух. А я, Тупой и жалкий выродок, слоняюсь В сонливой лени и ни о себе Не заикнусь, ни пальцем не ударю Для короля, чью жизнь и власть смели Так подло. Что ж, я трус? Кому угодно Сказать мне дерзость? Дать мне тумака? Развязно ущипнуть за подбородок? Взять за нос? Обозвать меня лжецом Заведомо безвинно? Кто охотник? Смелее! В полученье распишусь. Не желчь в моей печенке голубиной, Позор не злит меня, а то б давно Я выкинул стервятникам на сало Труп изверга. Блудливый шарлатан! Кровавый, лживый, злой, сластолюбивый! О мщенье! Ну и осел я, нечего сказать! Я сын отца убитого. Мне небо Сказало: встань и отомсти. А я, Я изощряюсь в жалких восклицаньях И сквернословьем душу отвожу, Как судомойка! Тьфу, черт! Проснись, мой мозг! Я где-то слышал, Что люди с темным прошлым, находясь На представленье, сходном по завязке, Ошеломлялись живостью игры И сами сознавались в злодеянье. Убийство выдает себя без слов, Хоть и молчит. Я поручу актерам Сыграть пред дядей вещь по образцу Отцовой смерти. Послежу за дядей - Возьмет ли за живое. Если да, Я знаю, как мне быть. Но может статься, Тот дух был дьявол. Дьявол мог принять Любимый образ. Может быть, лукавый Расчел, как я устал и удручен, И пользуется этим мне на гибель. Нужны улики поверней моих. Я это представленье и задумал, Чтоб совесть короля на нем суметь Намеками, как на крючок, поддеть.

Кеннет Брана

Ричард Бёртон

Дерек Джакоби

Джон Симм и Дэвид Теннант