Фрэнсис Скотт Фицджеральд читает "Отелло" (видео)

Великий американский писатель Фрэнсис Скотт Фицджеральд читает монолог Отелло (Акт I, сцена 3). Ниже текст и перевод А.Радловой. 

OTHELLO Most potent, grave, and reverend signiors, My very noble and approved good masters, That I have ta'en away this old man’s daughter, It is most true. True, I have married her. The very head and front of my offending Hath this extent, no more. Rude am I in my speech, And little blessed with the soft phrase of peace, For since these arms of mine had seven years' pith Till now some nine moons wasted, they have used Their dearest action in the tented field, And little of this great world can I speak, More than pertains to feats of broils and battle, And therefore little shall I grace my cause In speaking for myself. Yet, by your gracious patience, I will a round unvarnished tale deliver Of my whole course of love. What drugs, what charms, What conjuration and what mighty magic— For such proceeding I am charged withal— I won his daughter. ... Her father loved me, oft invited me, Still questioned me the story of my life From year to year, the battles, sieges, fortunes, That I have passed. I ran it through, even from my boyish days, To th' very moment that he bade me tell it, Wherein I spoke of most disastrous chances, Of moving accidents by flood and field, Of hair-breadth ’scapes i' th' imminent deadly breach, Of being taken by the insolent foe And sold to slavery, of my redemption thence And portance in my traveler’s history. Wherein of antres vast and deserts idle, Rough quarries, rocks, hills whose heads touch heaven It was my hint to speak—such was my process— And of the Cannibals that each others eat, The Anthropophagi, and men whose heads Grew beneath their shoulders. These things to hear Would Desdemona seriously incline. But still the house affairs would draw her hence, Which ever as she could with haste dispatch, She’d come again, and with a greedy ear Devour up my discourse, which I, observing, Took once a pliant hour and found good means To draw from her a prayer of earnest heart That I would all my pilgrimage dilate, Whereof by parcels she had something heard But not intentively. I did consent, And often did beguile her of her tears When I did speak of some distressful stroke That my youth suffered. My story being done She gave me for my pains a world of sighs. She swore, in faith, ’twas strange, ’twas passing strange, 'Twas pitiful, ’twas wondrous pitiful. She wished she had not heard it, yet she wished That heaven had made her such a man. She thanked me And bade me, if I had a friend that loved her, I should but teach him how to tell my story And that would woo her. Upon this hint I spake. She loved me for the dangers I had passed, And I loved her that she did pity them. This only is the witchcraft I have used. Here comes the lady. Let her witness it.

ОТЕЛЛО Высокие, почтенные синьоры И господа достойные мои! Что дочь увез у старика я - правда, И правда то, что я на ней женился. Но здесь - вершина и конец обид, Что я нанес ему. Грубы слова мои, Не одарен я мирным красноречьем. С семи лет до сегодняшнего дня, Лишь исключая девять лун последних, Я знал одно - солдатскую палатку. О свете мало говорить умею, А лишь о подвигах, раздорах, битвах. Поэтому едва ль к себе склоню вас, Толкуя о себе. Но с вашего согласья Я расскажу вам просто, без прикрас Любви теченье, колдовством каким И зельем, чарами и заклинаньем - Ведь в этом, кажется, я обвинен? - Прельстил я дочь его. ... Ее отец любил меня и звал, Всегда расспрашивал меня о жизни, О битвах, об осадах, приключеньях, Что пережил я... Я начинал с мальчишеских годов, Кончал же часом самого рассказа. Я говорил о гибельных делах, Опасностях на суше и на море, Как в смертную пробоину кидался, Как был пленен я наглыми врагами И продан в рабство, как освобожден. Потом о путешествиях моих, Больших пещерах и степях бесплодных, О диких скалах, горах до небес. Пришлось рассказывать мне обо всем: О каннибалах, что едят друг друга, Антропофагах - людях с головами, Что ниже плеч растут. Любила слушать Все это Дездемона; и когда Ей по хозяйству приходилось выйти, Она дела окончить торопилась И возвращалась к нам и жадным слухом Внимала речь мою; заметив это, Я выбрал добрый час, нашел я способ Ее заставить с просьбой обратиться Ко мне, чтоб странствия ей рассказал, Которые урывками, неполно Она слыхала. Согласился я, И часто слезы исторгал у ней Рассказом о печалях юных лет. Когда окончил я, она в награду Мне подарила вздохов целый мир, Клялась, что странно это, очень странно, Что жалостно, что жалостно и чудно, Хотела б не слыхать и все ж хотела б Такой же быть; меня благодарила И намекнула: кто ее полюбит, Пусть про себя такое же расскажет - И покорит ее. Открылся я. Она за бранный труд мой полюбила, А я за жалость полюбил ее. Вот вся волшба, что я здесь применил. - Она идет сюда. Пусть подтвердит.