Дэвид Теннант в "Ричарде II", вторые впечатления

От Ричарда так просто не отделаешься, муахаха! Продолжение отзыва (начало тут: http://www.dtbooks.net/2015/08/ii.html) на "Ричарда II" в постановке Королевской шекспировской труппы с Дэвидом Теннантом в главной роли, 2013-2014. 

Оригинальный пост: http://christa-eselin.livejournal.com/200386.html

Среди этих честных людей он один не лжёт

Автор: christa-eselin

Если вы думаете, что меня отпустило, то чёрта с два. У меня опять катарсис по всем фронтам, и я уже понимаю, почему греки в театре смотрели представление лёжа. Не потому, что они вообще, как товарищ Горбовский, норовили прилечь при каждом удобном случае, а потому, что они ходили к Софоклу, как к психоаналитику, а театральные места у них были вместо кушеток.

Короче, ужас какой-то. Зачем я опять стала это смотреть?

Я опять о «Ричарде Втором», если кто не понял.

Нет, ну, какая классная постановка.

На второй раз я честно понадеялась, что герой Теннанта всё-таки будет выглядеть лучше, чем мне показалось вначале. К чести его сказать, он выглядел ещё хуже. То, что мне показали на второй раз, вообще ни в какие ворота не лезло. Это действительно какая-то ходячая нарциссическая травма с туманным взором и ужимками провинциального актёра. Очень скверного, между прочим, актёра – кто его только выпустил играть короля? Ёлки, эта поступь, это позёрство, эта небрежно откинутая прядь, эти вознесённые брови... Утренний спектакль в провинциальном доме культуры. Смотреть – невозможно. Оторваться – невозможно. Когда хороший актёр играет плохого, эффект потрясающий. Решительно, он молодец. 

А кругом все такие правильные, такие суровые. Сперва с честными лицами прославляют, потом с честными же лицами поднимают мятеж. Из лучших побуждений, ясен перец, при чём тут собственные интересы? Но он же не слушается, он всё топает ножкой, он же не оставляет им выбора... Нет-нет, ничего личного, только об общем благе, только высоким штилем, только верни назад, что отобрал, верни, сволочь, тебе говорят, а то.... Нет-нет, это мы так, для острастки, а на самом деле мы тебя любим и чтим, мы же не предатели, это ты – предатель, а мы – нет... ну, подойди ближе, не бойся, мы же ничего дурного, мы верные вассалы, мы в жизни на себя такой грех.... 

Самое смешное, что он ведь подойдёт. Он правда дурачок, он играет свою роль плохо, но играет всерьёз. Он не может бежать, куда он побежит? – он же король. Честные люди, спасители страны окружают его, как волки, а он в ответ огрызается, как щенок, и тешится витиеватым лепетом о чём-то сугубо постороннем. И тоскливый ужас в глазах, всё ещё отуманенных игрушечным величием.

Среди этих честных людей он один не лжёт.

Будь в нём хоть капля цинизма, это было бы ужасно. Но он кристально непритворен в своих грехах и почти свят в своём непрошибаемом эгоизме. Его можно сколько угодно сбрасывать в грязь с облаков – он поплачет, отряхнётся и полезет обратно. Что делать, если для него там естественная среда обитания. И играет он не на публику, он играет для себя, и упивается этой игрой до полной потери чувства реальности, а вы все - прочь, не трогайте меня, не будите, не выводите из транса....

Кстати, роскошная деталь – страх перед прикосновениями. Как он брезгливо трясёт рукой, выпустив ворот Ганта, как отстраняется от жены – иди в монастырь, не порть мне каторгу – как недоуменно замирает, когда на нём, уже скованном и поверженном, в порыве жалости повисает конюх..... А как же Омерль, скажете вы, он же его мало, что обнимает, но и в губы целует, какой кич, какой соблазн, но вот умные люди говорят, что на самом деле это поцелуй со смертью, и именно её он видит в этот момент, внезапно очнувшись от грёз и уставившись в пустоту. И именно её он потом, в финале, будет пытаться нащупать, шаря рукой вслепую, когда она воткнёт ему в спину нож. 

И вот эта сцена перед отречением, когда его всего трясёт и колотит, а он идёт навстречу смерти, улыбается ей свысока и опять что-то щебечет. И вот уже нет ни регалий, ни мантии, есть только покаянная рубаха до пят, растерянный взгляд и вздёрнутый подбородок. Лир прекрасен тем, что всё осознал и перестал быть тем, чем всю жизнь являлся. Этот прекрасен тем, что ни черта не осознал и не перестал быть тем, чем не являлся никогда в жизни. И пока все, пришедшие полюбоваться, угрюмо офигевают от его цыганочки с выходом, он по-прежнему показушничает не для них, а для каких-то высших сил, с которыми мнит себя на равных. Нервные дети не боятся розги, а поэты сплошь и рядом приходят в экстаз от собственного унижения. И вот эта окончательно покорившая меня деталь, когда Болингброк, подпав под его чары, подхватывает одну из его метафор, а он вдруг перестаёт рыдать и ползать по полу и со смесью иронии и неподдельного интереса переспрашивает: «Как ты сказал?» И тут же, всплеснув руками и распахнув глаза, перехватывает брошенный мяч и продолжает развивать тему, как обычно, не смущаясь ни окружением, ни обстановкой. Поистине, любить таких людей нельзя, но не любоваться ими невозможно.

Короче говоря, товарищ Шекспир - тот ещё психоаналитик, и иногда такое извлекает лично из тебя, что сидишь потом и рыдаешь, как дурак. Не над Ричардом, наверное, хотя и эту Гекубу тоже жалко. А над чем-то ещё – чёрт его знает, над чем.