"ДВЕНАДЦАТАЯ НОЧЬ": КАРНАВАЛ, БЕССМЫСЛЕННЫЙ И БЕСПОЩАДНЫЙ

Не Дэвидом Теннантом единым... Публикуем отзыв Натальи Фоминцевой на новую постановку "Двенадцатой ночи" в Национальном театре (спектакль идет в кинотеатрах: http://www.theatrehd.ru/ru/titles/6094/schedule/1)

Оригинальный пост: https://www.facebook.com/myshonok.tmn/posts/1153837664762693

* * *

Вчера с Полина Т. посмотрели в Theatrehd «Двенадцатую ночь» в постановке Royal National Theatre. Режиссер Саймон Годвин, недавно поставивший очень сомнительных «Двух веронцев» в RSC, на этот раз замутил гендерный карнавал, смешав все и всех. Самая главная гендерная замена – Мальволио-женщина (Тэмсин Грег).

В целом - спектакль местами очень хорош, но местами совсем промахивается мимо…. Чего? Да мимо всего. В том числе и мимо концепции, заявленной режиссером, актерами и какой-то неведомой нам активисткой в фильме перед спектаклем.

Лирическое отступление: с одной стороны, фильмы эти хороши тем, что показывают кухню театра, а с другой – это обычно выступление из серии «что хотел сказать режиссер», чтобы мы впоследствии, глядя спектакль, убедились, что именно этого он и не сказал. Так, например, Саймон Годвин утверждал, что с помощью Мальволио сейчас додаст нам драмы («вы не будете смеяться на этой комедии). И – не додал. Но об этом позже.

Ладно, про спектакль. Иллирия здесь – условно современная. Сценография – отличная, очень функциональная – вращающаяся сцена с огромной лестницей, трансформирующейся во все нужные локации. Саундтрек – божественный, без шуток. Гендер таки да, перемешали – как уже после сообразила Полина, режиссер решил сделать двор Оливии полностью женским (кроме сэра Тоби и сэра Эндрю, персонажей пришлых), в пику мужскому двору Орсино. Так, сменили пол не только Мальволио, но и Фабиан и Фесте. И если в случае с Мальволио на этом была построена новая трактовка, замена Фабиана вообще никак не поменяла персонажа, то с Фесте получился, на мой взгляд полный провал: во-первых, был не понятен социальный статус героини в условном современном обществе, во-вторых, на русском слова «дура» и тем более «шутиха» звучат ну очень странно и означают вовсе не профессию. Сменивший пол Фесте оказался персонажем внезапно трагическим, но эта трагичность была не сыграна совершенно – она просто возникала как коннотация, сама по себе (а что еще можно подумать про эпатажную явно одинокую приживалку, которая к тому же поет то у Оливии, то у Орсино и явно за деньги, но при этом она – не наемный музыкант?). Но пела актриса очень хорошо, и сами песни были отличные, да.

Что еще? Отличный Орсино и его «двор». Странные Виола и Себастьян – вообще выбрав на роль этой пары чернокожих актеров, явно непохожих друг на друга, авторы спектакля вдруг стали проводниками не очень толерантной мысли «да эти негры все на одно лицо». Виола, изображавшая мальчика, была убедительна, даже слишком, но не совсем понятно, что побудило ее принять это решение (в фильме перед спектаклем режиссер говорил о потере личности как осознанном выборе, осознанной попытке заменить погибшего брата, но актриса это совершенно не сыграла и вообще там, где Виола оставалась на сцене одна и надо было что-то говорить не партнеру по сцене, изображая Цезарио, а как бы самой себе, безбожно мазала мимо всех интонаций и смыслов).

В отношениях конечно был полный карнавал и фанфикшн: Себастьян, делающий авансы Антонио, застенчивый хипстер сэр Эндрю на самом деле влюблен в сэра Тоби, который, зная это, беззастенчиво разводит его на деньги, Мальволио – суровая лесбиянка и мужененавистница, влюбленная в Оливию.

Ситуация с Мальволио от смены пола героя выглядит, конечно, еще более трагично, чем всегда. Но вообще видела несколько постановок «Двенадцатой ночи» и ни разу Мальволио не изображали так, чтобы можно было оправдать учиненный над ним розыгрыш: для меня это всегда трагический сюжет, потому что с живым человеком так нельзя. Здесь же добавлен и мотив реальной влюбленности Мальволио в Оливию, и тема камигн-аута, который стал возможен для Мальволио с осознанием любви Оливии. И в общем и целом – именно этот персонаж и показал самые большие бездны любви тем, что … «я сделала это для тебя. Смотри, что я сделала для тебя». Розыгрыш в такой трактовке выглядел уже не шуткой, а злой местью (Мария здесь вообще довольно неприятная и по стервозности даст Мальволио сто очков), реальным жесточайшим абьюзом. Хотя опять же – сыграно это было… ну, скажем так, неоднозначно. Потому что Тэмсиг Грег слишком кидалась то в комедию, то в драму.

Вообще вот в этом «драма-комедия» режиссер, кажется, запутался. С одной стороны, он заявил, что смеяться мы – зрители – не будем. С другой – его актеры делали все, чтобы рассмешить, откровенно сливая моменты, где действительно можно было додать драмы – например монолог оставшейся в одиночестве Мальволио после ее выхода в желтых чулках – в принципе, меняй интонацию и получи исповедь человека, наконец ставшего тем, кем мечтал, в данной концепции – открывшегося и в плане ориентации, и в плане сердечной привязанности. Но актриса на этом месте продолжает старательно играть комедию. Далее в конце после обидных слово сэра Тоби влюбленный в него сэр Эндрю уходит со сцены в стиле «ах ты пративный», нарочито комично тряхнув волосами. Но в финале под песню Фесте про «дождь лил всю ночь» сэр Эндрю стоит в одиночестве в пустом пространстве, с чемоданом, видимо ожидая такси или поезда, одинокий и потерянный, и это уже никакая не комедия.

Что еще. Интересная Оливия, достаточно юная (ровесница Виолы), которой просто уже надоел этот траур и в Цезарио она видит чуть ли не возможность наконец просто тусануться. Зачем она потом в бассейне соблазняла мальчика_с_района Цезарио, предлагая ему то, что оценил был наверное персонаж более взрослый и другого статуса, - это вопрос к режиссеру. Но у него вообще полно было таких моментов: например, Виола, в начале вполне сносно боксировавшая с Орсино и его телохранителями в качестве тренировки, и вообще создающая впечатление девушки, которая вполне может «втащить», как говорят мои ученики, вдруг в конце панически боится поединка с сэром Эндрю. В общем, возвращаясь к Оливии, пока актриса не вспоминала что играет комедию и не начинала надсадно комиковать, все у нее было отлично (хотя конечно приз за самое достоверное изображение одуревшей от влюбленности женщины – пожизненно у Марка Райленса). Далее именно эта Оливия совсем не рада финалу – я не знаю было ли это режиссерской задумкой или просто звезды сошлись, но после разоблачения Церазио-Виолы внезапно стало очевидно, что влюбилась-то она в Цезарио и упавший на нее Себастьян – по большому счету чужой ей человек. И то, как осторожно в конце уже разоблачённая Виола целует ей руку, наводит на мысль, что это будут интересные две семейки: Оливия, явно больше влюбленная в Виолу, чем в ее брата, и Орсино, которому да в принципе пофигу, он вон поцеловал Себастьяна вместо Виолы и не словил разницы. И еще это была наверное единственная Оливия (из тех, что я видела), которая ужаснулась розыгрышу над Мальволио так, что заплакала, читая фальшивое письмо.

Еще почему-то хочется отметить огромного чернокожего актера в бразильских карнавальных перьях в статусе транс-Богини, который в непонятно откуда выпавшем, мимо всех смыслов опять же, сомнительном заведении «Слон» (Себастьяну назначили встречу «у Слона») густым голосом исполнил «Быть или не быть». Это было как «те самые ничем не мотивированные прогулки с голой жопой под луной, которые так любят современные режиссеры», но тем не менее, это было прекрасно.

В общем, «Двенадцатая ночь» от Саймона Годвина – это вполне себе карнавал, но с точки зрения режиссерской работы какая-то странная стрельба, где один раз в яблоко, два – в молоко, три – вообще в космос. Но – повторюсь – музыка там отличная.

В общем не идеально, но удовольствие получить можно. Мы по крайней мере получили.