Представьте себе: отзыв на "Ромео и Джульетту" театра Глобус, 2017

Нам прислали чудесный отзыв о посещении живого настоящего "Глобуса"! Делимся. Кстати, вы всегда можете отправить нам свою рецензию на шекспировскую постановку на richardii@yandex.ru и мы ее опубликуем ) Спектакль Дэниэла Кремера идет в Глобусе до 9 июля: http://www.shakespearesglobe.com/whats-on/globe-theatre/romeo-and-juliet-2017

Представьте себе

Автор: Вера Бахчиева

Представьте себе обаятельного молодого человека с приятными чертами лица, темными взъерошенными волосами, искренней и немного смущенной улыбкой. Представьте себе такого, чтобы ради него можно было махнуть из Москвы в Лондон, просто чтобы увидеть на сцене театра «Глобус», как говорится, живьем. Ах! Ромео, ну зачем же ты, Ромео!

Представили?

А теперь медленно и основательно наносите белый грим ему на лицо, стирая знакомые черты, превратите улыбку в гримасу и в финале разрисуйте один глаз жирным черным пятном, а второй подведите неровным контуром. Всё. Маска готова. И никаких мимими!

"Старинный" задник и потолок над сценой «Глобуса» завешаны рваными черными тканями и, словно прорывая традиционный шекспировский мир, угрожающе торчат направленные в зрителей огромные черные боеголовки. Само строение театра вовлекает публику в безумный водоворот вражды и мира, в жутковатый карнавал знакомых типажей, персонажей мультфильмов, мемов, игры и масок. Актёры пробегают в зале между зрителями, обращаются к ним, заигрывают, а на авансцене в самом центре - яма - могила, куда периодически будут скидывать пострадавших.

Современная музыка гремит в лондонском «Глобусе», ошарашивая и туристов, и, кажется, самих лондонцев.

Запечатанный в наушники Эдвард Хогг современный Пьеро-Ромео в тяжелых черных ботинках, в чёрной кофте с капюшоном меланхолично и неуклюже движется по сцене, на которой во всю глумятся и бесчинствуют адские черные клоуны с такими же белыми загримированными лицами и ярко красными носами. Они ржут и скачут в тяжелых черных ботинках, делая похотливые, вульгарные и резкие движения. Это, как говаривал старик Бахтин - царство " материально-телесного низа".

Шекспир в постановке Даниэля Крамера - это жёсткая современная история, где мир не имеет полутонов, разделённый жестокостью на своих и чужих, где на смех поднимается всё и все, где нет живых лиц, а только маски и типажи. Вот типичный "понаехавший" индус-монах с характерным ломанным произношением, или Тибальд - машина для убийства, ничего не слышащий и не видящий мясник. Актёр Рики Чамп играет так, что физически становится страшно при его приближении. Ну, и как положено в толерантной стране, Меркуцио в исполнении талантливой темнокожей актрисы. И в принципе, если выключить своего внутреннего сноба и логику шекспировского текста, то и этот режиссерский ход вполне оправдан всем происходящим на сцене. А что Джульетта? Она под стать Ромео - с выбеленным лицом, в черных тяжелых ботинках, с растрёпанными свисающими паклей волосами, но в её тонких обнаженных руках, в странном вязано-кружевном наряде есть какая-то неуловимая женственность, хрупкость и непохожесть на окружающих её клоунов. 

И вот, наконец, любимая сцена на балконе, которая всегда вызывает интерес режиссерскими решениями. Итак, Кирсти Бушел, Джульетта стоит на авансцене, одна. Свои слова она произносит мечтательно, глядя поверх голов зрителей глубоким низким голосом, и тут вдруг в публике происходит движение - Ромео здесь, он среди зрителей! И зритель становится соучастником этого свидания, потому что Ромео будет периодически обращаться к стоящим рядом, суетливо переставлять лесенку, на которую будет забираться, чтобы стать чуть ближе к ней, к Джульетте. И в финале, наконец, поднимется на сцену и будет долго в нерешительности переминаться с ноги на ногу, а она будет стоять, не зная, куда девать руки и как подойти к нему. И их поцелуй будет каким-то неловким поначалу, словно украдкой. 

Надо сказать, что режиссер выбирает актеров не соответствующих возрасту героев Шекспира. Актеры старше и от этого история приобретает какой-то иной объем. Она превращается уже не в историю страсти подростков, а в историю любви двух одиноких людей, вдруг решившихся снять, стереть свои маски…

А потом будет антракт, во время которого чёрную сцену украсят могильными венками из красных роз - на одной стороне сцены из роз выложено слово - сын, на другой - дочь и кроваво красные кресты на колоннах сцены. И в этих декорациях будет все - и смерть Меркуцио и Тибальда, и любовь Ромео и Джульетты. А ещё будет большая белая кровать и очень целомудренная сцена любви. И грим будет постепенно стираться с лиц главных героев, обнажая боль и невозможность этой любви. И нет уже никакого маскарада, когда отец начинает орать на дочку, которая не желает выходить замуж за богатого Париса, и никакой игры со зрителем, когда Ромео, проталкивается сквозь публику к сцене, чтобы купить яд, и криком раненого зверя кричит Джульетта, обняв мертвого Ромео. Яркий режущий глаза свет ламп, сложенных в веер-нимб, озаряет кровать и сцену. На минуту, на одно мгновение, на последних словах героев и …гаснет. Сразу. Резко. Во всем театре. И никаких «нет повести печальнее на свете». Света просто больше нет. И гробовая тишина на миг повисает над ошеломленным театром.