Сериал "Уилл", 2017 | Рецензия Николая Захарова
Читаем рецензию Николая Захарова на только что вышедший на канале TNT сериал "Уилл".
Оригинальный пост: https://www.facebook.com/nikoltine/posts/10209701982535175
В начале июля на канале ТNТ вышла первая серия нового телешоу «Уилл» (Will, 2017) — дикая история о злоключениях молодого барда на жестокой театральной сцене панк-рокового Лондона конца XVI века. Не будем утруждать себя рассуждениями о том, нужна ли нам еще одна биографическая версия жизни и творчества барда в начале его полного легенд, анекдотов и мифов пути. Создатели сериала нашли силы и средства, сделали все возможное для того, чтоб их проект привлек внимание крупного телеканала, успешного сценариста и известных актеров, — значит были уверены в том, что именно такого Шекспира жаждет увидеть современная телевизионная аудитория. На поверхностный взгляд, перед нами еще одно пестрое псевдоисторическое «глядиво» (по примеру «чтиво») с мордобоем, пытками, обнаженкой, изменами, завистью и предательством. Месиво в духе известных сериалов с условной претензией на квазиисторизм, таких как «Тюдоры», «Спартак», «Рим», «Викинги», «Волчий зал» (Wolf Hall), «Борджиа», «Игра престолов» и пр. Это и не удивительно, поскольку актёр и сценарист Крэйг Пирс (Craig Pearce) в свое время помогал адаптировать сценарий для скандальной версии «Romeo + Juliet» (1996) режиссера База Лурманна (Baz Luhrmann). Актеры сериала в свое время играли в вышеупомянутых фильмах «Аноним», «Борджиа», «Гарри Поттер и Дары Смерти: Часть I», «Суини Тодд, демон-парикмахер с Флит-стрит» и криминальном триллере «Рок-н-рольщик».
Шекспир (Laurie Davidson) одновременно предстает любящим отцом, шалопаем-рокером и скрытым католиком, его жена Энн Хетеуэй сварливой и сухой занудой (ну, как от такой не сбежать: «Кому нужна пьеса Уильяма Шекспира?»), зубоскал-памфлетист Р. Грин — зелёным рыжебородым задирой, проигрывающим в таверне рэп-дуэль Шекспиру, К. Марло (Jamie Campbell Bower) — великодушным, но хитрым шпионом-спасителем, отправляющим за решетку главного театрального поэта Бакстера (Tadhg Murphy), заклятого врага выскочки-провинциала. Выгораживая Уилла, Марло подстраивает так, что за католика-театрала принимают беднягу Бакстера.
Продвинутый в угоду молодежной публике дерзкий и энергичный Уилл жаждет богатства и славы, как, впрочем, и все остальные персонажи сериала. Дома в Стратфорде у него осталась трое детей, жена, религиозная фанатичка мать, жадноватый отец, грозящий выгнать своих внуков и невестку из дома через месяц, если непутевый сын не вышлет денег из столицы. Все это создает образ наипошлейшего быта провинциальных обывателей, и только великий поэтический дар молодого отца семейства спасает его от непосильного бремени семейного очага и тяжелого труда перчаточника.
В первом фильме динамичного десятисерийного повествования Шекспир не только сбегает от семьи, но и попадает на лютую казнь католика, его умудрился ранить малолетний беспризорник, который выкрал у Уилла письмо, переданное отцом начинающего драматурга поэту и священнику-иезуиту Роберт Саутвеллу, который был казнен в 1595 г., а 19 веке был причислен к лику святых. Не без оснований, предполагается, что бывший духовник графа Саутгемптона приходился еще и родственником Шекспира по материнской линии Арденнам и что Шекспиру приходилось читать и даже копировать какие-то из стихов Саутвелла. Поэму Саутвелла «Жалобы святого Петра» предваряло посвящение: «Моему достойному доброму кузену, мастеру У. Ш.». Затем Уилл успевает не только завоевать расположение владельца «Театр» Дж. Бёрбеджа, его сына и дочки (Olivia DeJonge), но и влюбить в себя последнюю. Череда опасных и захватывающих событий первого эпизода заканчивается триумфальной премьерой пьесы новоиспеченного драматурга и признанием его таланта коллегами по театральному цеху во главе с великим и распутным Кристофером Марло.
По словам создателей, сериал «Уилл» переносит зрителя в суровые времена Англии периода правления Елизаветы I, когда преследование за католическую веру было повсеместным. Любопытно, что именно религиозное противостояние становится главной интригой в начале сериала: «Это был мир разделенный верой и религиозным фундаментализмом», — говорит Пирс. «И если вы не на той стороне? Вам выпустят кишки» . В науке нет единого мнения о том, какую именно религию исповедовал Шекспир, и даже найденное в апреле 1757 г. в доме на Хенли-стрит якобы принадлежащее Джону Шекспиру «Духовное завещание» с признанием в католицизме не дает нам достаточно убедительного основания считать католиком его сына. Даже тот факт, что на родине драматурга, среди его родственников, друзей и учителей было достаточно много католиков, оставляет этот вопрос открытым .
Никто не отрицает тот факт, что во времена Шекспира были религиозные гонения протестантов на католиков, но за долгое, в течение сорока пяти лет, правление Елизаветы было казнено немногим более 200 католиков. Для сравнения за одну только Варфоломеевскую ночь в 1572 году в Париже гугеноты истребили около 8 000 протестантов. Такова страшная арифметика религиозных войн эпохи Ренессанса.
В сериале «Уилл» Шекспир оказывается в оппозиции Тайному совету, и в силу обстоятельств вынужден быть зрителем бесплатного площадного «театра» с плахой на подмостках. Тема театра вообще является сквозной в сериале — от карнавальных мотивов на забитых простолюдинами улочках и рынках с потом, кровью, выдранными зубами, нищетой, воровством, проституцией, и до блестящей сцены с ее невообразимыми декорациями, изысканными нарядами, пушечным салютом, скоморошескими танцами джига, поэтическим слэмом, однополыми отношениями, прыжками со сцены в толпу зрителей и т. д. Впрочем, фильм далек от подлинной исторической реконструкции. Авторы сериала превратили его в современное костюмированное шоу, наподобие вечеринок в готическом стиле Хэллоуин.
Анахронизмом может показаться саундтрек с классикой прото-панка, панка и пост-панка 70-80-х годов, но и этому можно найти свое объяснение. С точки зрения авторов, провокационную вариацию шекспировской биографии проще проще сделать в эстетике фильма «Сид и Нэнси». Панк — символ бунта, протеста, анархической свободы и возможности задавать неудобные вопросы власть имущим, да и всему миру: «Perfect Day» (Lou Reed), «New Race» (Radio Birdman), «Pretty Vacant» (Sex Pistols), «London Calling» (The Clash), «That's Entertainment» (The Jam), «Stand and Deliver» (Adam & The Ants) и др.
Возможно, «London Calling» и подходит для сцены отбытия Уилла из родного гнезда, но почему тогда не поставить, скажем, песню «Black Sabbath» (одноименной группы с их дебютного альбома) за кадром посещения молодого драматурга Призраком? Вообще тема призрака и убиенного дяди, который вспоминается вперемешку с криками отца барда Джона («Смотри, смотри, Уилл! Как эти дьяволы убивают твоего дядю!»), и выбор названия пьесы («Hamlet’s Ghost»), выдаваемой Бёрбеджем за творение Марло, открывают большой простор для фантазии. Вот только как сопоставить вымышленную пьесу «Призрак Тамерлана» с текстом того же «Эдварда III»? И смогут ли авторы сериала «Уилл» развить тему привидения до той глубины драматизации, которая описана в известной монографии С. Гринблатта «Гамлет в чистилище» (Hamlet in Purgatory, 2002)? Ответ внушает сомнение.
Ролик ко второй серии
Во втором эпизоде «Трус много раз умирает до смерти» гораздо больше драматизма и психологической глубины как в сюжете, так и в игре актеров. Несмотря на то, что Шекспир постоянно пребывает в процессе творчества, слоняясь по городу с блокнотиком, куда постоянно записывает удачные изречения, подслушанные в толпе, чтоб добавить их в свои тексты, его начинают мучать угрызения совести. Драматурга беспокоит судьба арестованного соперника, которого предают пыткам на дыбе, в результате чего тот погибает. Уилл становится воплощением обостренного чувства справедливости, обличает богохульника Кита, готов идти и признаться в своей связи с католическим подпольем, но Марло уговаривает его этого не делать ради безопасности семьи и друзей. Шекспир отбирает деньги, которые Марло выручил за предательство Бакстера и предает их семье погибшего актера. Марло порочен: он предает, богохульствует, шпионит, его гомоэротизм проявляется в признании в любви к Шекспиру (спасибо, что безответной).
Важное место начинают занимать второстепенные персонажи, особенно харизматичный эксгибицианист актер Уильям Кемп и знаменитый антрепренер Филипп Хенслоу. Они играют важную роль в легендарной «войне театров». Хенслоу постарался переманить прославленного на весь Лондон «другого Уилла» (Уильяма Кемпа) из «Театра» в свою «Розу»: «У всех есть свои слабости» (Every man has got it's weakness) . Хенслоу же называет нового драматурга «Shake-dick» («членотряс»), тогда как нарцистичный Бёрбедж-младший постоянно называет Шекспира не иначе, как гением. Ричард Бёрбеджа занимается проституцией, обслуживая знатных дам и подглядывающих за ними мужей. Он, наверное, наиболее поверхностная фигура из окружения Уилла, способный разве что глубокомысленно изрекать популярное в середине ХХ века клише: «Живи быстро, умри молодым!» (Live fast, die young) .
В целом, наглый, дерзкий, панкушный «Уилл» получился не столь ужасным, как можно было ожидать. Актеры – смазливые плейбои, в их игре присутствует легкий налет куртуазного маньеризма, который не могут перебить неприличные жесты, грубая брань и похабщина героев сериала. Даже толпа, скандирующая имя Шекспира, подобно футбольным болельщикам: «Уилл, Уилл, Уилл!», выглядит не более чем массовка, играющая современников Шекспира «на новый лад».
Похоже, что вся гламурная мишура первой серии была затравкой, приманкой для зрителей. Вторая серия, несмотря на все анахронизмы и гиперболизации, выводит «Уилла» на иной уровень, вызывая сочувствие и сострадание поэту, несмотря на то, что все циничные персонажи по-прежнему алчут "денег, власти и величия". Остается понадеяться, что, достигнув денег, власти и славы, Уилл поймет, что на самом деле главные совсем не они, а его дар и творческая смелость, способность создавать миры, завладевать людскими умами и сердцами.
Является ли панкушность маркетинговым ходом создателей сериала, пока судить рано. Надеемся, что гений и злодейство останутся несовместимыми и в этом «Уилле». Даже если его создатели хотели нам показать наглого и дерзкого голодного гения, он получается если не скромным, то умеренным. Искусство как-никак возвышает человека, а вера и творчество, которыми он обладает, делают его свободным и благородным.
Комментарии
Отправить комментарий