Внутренний Азенкур-2. При чем здесь Ричард (продолжение рецензии на "Генриха V" RSC)

И продолжаем обсуждать "Генриха V" в постановке Дорана... Начало тут: http://www.dtbooks.net/2015/12/v.html Под катом еще тонна видео с монологом про Криспианов день в разных исполнениях + текст на русском и английском. Спасибо Наталье Фоминцевой опять же за размышления и подборку.

Внутренний Азенкур-2. При чем здесь Ричард

Оригинальные посты: http://country-n.livejournal.com/290821.html и http://country-n.livejournal.com/291201.html 

В первом отзыве я уже писала: в «ГенрихеV» Доран отсылал к «Ричарду» всеми доступными способами, разве что не говорил прямо: «Копать здесь!» То есть посыл был очень явным, но сразу не прочитался. Накрыло спустя день. Это была присказка. 

«ГенрихV» стал эпилогом, завершением истории о сути власти, ее божественной предназначенности и ответственности за нее. Это была история… наверное, о Настоящем Короле. И подсказка давалась почти сразу: сценография и музыка – все в этом спектакле было совмещением концепций «Ричарда» и «Генриха IV». Нереальный неосязаемый Вестминстер и конкретные коричневые цвета одежд дома Болингброка. Музыкальная тема принца Хэла и – внезапно – ангельские хоралы, отсылающие к совсем другой истории. 

Принц Хэл, решивший стать Настоящим Королем, начинает с того, что отрекается от всего человеческого в себе. Он ужасен, истеричен, неубедителен. Он до конца не уверен в том, что занимает трон по праву. Но оставшись наедине с собой накануне битвы при Азенкуре, он вдруг начинает смотреть внутрь себя, и внезапно – буквально на глазах у зрителя – обращается к себе-человеку.

Король Генрих:

Ведь, между нами говоря, король - такой же человек, как я. Фиалка пахнет для него так же, как и для меня; небо представляется ему таким же, как и мне; все чувства у него такие же, как у всех людей. Если снять с него королевские его уборы, он окажется в наготе своей обыкновенным человеком, и, хотя его стремления излетают выше наших, они опускаются на землю так же, как у всех нас. Значит, если у него, как и у нас, есть причины для опасений, то его страх ничем не отличается от нашего.

И вспоминается другое:

Ричард: 

Накройте ваши головы: почтенье

К бессильной этой плоти - лишь насмешка.

Забудьте долг, обычай, этикет:

Они вводили в заблужденье вас.

Ведь, как и вы, я насыщаюсь хлебом,

Желаю, стражду и друзей ищу,

Я подчинен своим страстям, - зачем же

Вы все меня зовете "государь"?

Но Генрих идет дальше, и вдруг начинает звучать тема ответственности, до которой Ричард, кажется, просто не успел добраться (или добрался – но уже в темнице). 

Король Генрих: 

Все, все - на короля! За жизнь, за душу,

За жен, и за детей, и за долги,

И за грехи - за все король в ответе!

Я должен все снести. О тяжкий долг!

Близнец величия, предмет злословья

Глупца любого, что способен видеть

Лишь горести свои! О, скольких благ,

Доступных каждому, лишен король!

А много ль радостей ему доступно -

Таких, каких бы каждый не имел,

Коль царственную пышность исключить?

Но что же ты такое, идол - пышность?

Что ты за божество, когда страдаешь

Сильнее, чем поклонники твои?

Какая польза от тебя и прибыль?

О пышность, покажи, чего ты стоишь!

Чем вызываешь в людях обожанье?

Ведь ты не более как званье, форма,

Внушающие трепет и почтенье.

Тебя страшатся, а несчастней ты

Боящихся тебя…

… Ничтожный раб вкушает дома мир,

И грубому уму не догадаться,

Каких забот монарху стоит отдых,

Которым наслаждается крестьянин.

Наутро он скажет, что солдаты, не желающие сражаться, могу уйти. Прозвучит как эхо. «Солдат я не держу; пусть пашут, сеют/И пусть на их полях надежды зреют», - сказал другой король в немного других обстоятельствах. Обе эти сцены вдруг предстают вариациями одного и того же процесса – одинокий король на пустом пространстве, в окружении последних оставшихся соратников (англичане, столпившиеся вокруг Генриха, действительно выглядят жалкой кучкой обреченных), говорит с ними и с самими собой, ищет выход, точку сборки, опору, основу. Поэтому «Криспианов день» - монолог-откровение, монолог-обретение-силы – это слова короля, который вдруг перестал пытаться казаться королем и просто стал им. 

Конечно, это был пост о том, с какой ювелирной точностью Доран довел тему до конца, как мастерски расставил акценты, провел параллели (где нельзя было словами - музыкой и светом), как ясно, хорошо, грамотно, логично закончил эту историю. В которой, я чувствую, еще много чего откроется и раскроется - мы ее, в конце концов, еще только один раз посмотрели.

Лоуренс Оливье, 1944 год:

Кеннет Брана (в роли обозного мальчика неожиданно обнаружился маленький Кристиан Бэйл):

Том Хиддлстон в "Пустой короне":

Джейми Паркер в постановке "Глобуса":

Алекс Хассел в постановке RSC:

Текст монолога в переводе Е.Бирюковой

KING HENRY V What's he that wishes so? My cousin Westmoreland? No, my fair cousin: If we are mark'd to die, we are enow To do our country loss; and if to live, The fewer men, the greater share of honour. God's will! I pray thee, wish not one man more. By Jove, I am not covetous for gold, Nor care I who doth feed upon my cost; It yearns me not if men my garments wear; Such outward things dwell not in my desires: But if it be a sin to covet honour, I am the most offending soul alive. No, faith, my coz, wish not a man from England: God's peace! I would not lose so great an honour As one man more, methinks, would share from me For the best hope I have. O, do not wish one more! Rather proclaim it, Westmoreland, through my host, That he which hath no stomach to this fight, Let him depart; his passport shall be made And crowns for convoy put into his purse: We would not die in that man's company That fears his fellowship to die with us. This day is called the feast of Crispian: He that outlives this day, and comes safe home, Will stand a tip-toe when the day is named, And rouse him at the name of Crispian. He that shall live this day, and see old age, Will yearly on the vigil feast his neighbours, And say 'To-morrow is Saint Crispian:' Then will he strip his sleeve and show his scars. And say 'These wounds I had on Crispin's day.' Old men forget: yet all shall be forgot, But he'll remember with advantages What feats he did that day: then shall our names. Familiar in his mouth as household words Harry the king, Bedford and Exeter, Warwick and Talbot, Salisbury and Gloucester, Be in their flowing cups freshly remember'd. This story shall the good man teach his son; And Crispin Crispian shall ne'er go by, From this day to the ending of the world, But we in it shall be remember'd; We few, we happy few, we band of brothers; For he to-day that sheds his blood with me Shall be my brother; be he ne'er so vile, This day shall gentle his condition: And gentlemen in England now a-bed Shall think themselves accursed they were not here, And hold their manhoods cheap whiles any speaks That fought with us upon Saint Crispin's day.

Король Генрих Кто этого желает? Кузен мой Уэстморленд? Ну нет, кузен: Коль суждено погибнуть нам, - довольно Потерь для родины; а будем живы, - Чем меньше нас, тем больше будет славы. Да будет воля божья! Не желай И одного еще бойца нам в помощь. Клянусь Юпитером, не алчен я! Мне все равно: пусть на мой счет живут; Не жаль мне: пусть мои одежды носят, Вполне я равнодушен к внешним благам. Но, если грех великий - жаждать славы, Я самый грешный из людей на свете. Нет, не желай, кузен, еще людей нам. Клянусь создателем, я б не хотел Делиться славой с лишним человеком. Нет, не желай подмоги, Уэстморленд, А лучше объяви войскам, что всякий, Кому охоты нет сражаться, может Уйти домой; получит он и пропуск И на дорогу кроны в кошелек. Я не хотел бы смерти рядом с тем, Кто умереть боится вместе с нами. Сегодня день святого Криспиана; Кто невредим домой вернется, тот Воспрянет духом, станет выше ростом При имени святого Криспиана. Кто, битву пережив, увидит старость, Тот каждый год и канун, собрав друзей. Им скажет; "Завтра праздник Криспиана", Рукав засучит и покажет шрамы: "Я получил их в Криспианов день". Хоть старики забывчивы, но этот Не позабудет подвиги свои В тот день; и будут наши имена На языке его средь слов привычных: Король наш Гарри, Бедфорд, Эксетер, Граф Уорик, Толбот, Солсбери и Глостер Под звон стаканов будут поминаться. Старик о них расскажет повесть сыну, И Криспианов день забыт не будет Отныне до скончания веков; С ним сохранится память и о нас - О нас, о горсточке счастливцев, братьев. Тот, кто сегодня кровь со мной прольет, Мне станет братом: как бы ни был низок, Его облагородит этот день; И проклянут свою судьбу дворяне, Что в этот день не с нами, а в кровати: Язык прикусят, лишь заговорит Соратник наш в бою в Криспинов день.